Зима в этом году выдалась холодная. Ты ходишь в простой куртке, без шарфа и шапки. Считаешь, что ты уже взрослый и тебе и так нормально будет. А я по-прежнему встречаю тебя со школы. Только вот школа теперь старшая, да и ты заметно подрос. Волосы теперь почти такой же длинны, как и у меня, ростом ты меня почти догнал, но всё равно на пол головы ниже.
Я тушу сигарету и закутываюсь поплотнее в шарф. Ты неспеша выходишь из школы и, нискем не прощаясь, идёшь ко мне. Ты ведь даже не знаешь наверняка, есть я тут или нет. Ты просто идёшь. Пройдя ворота, ты всё же поднимаешь голову. На твоей щеке опять пластырь. Так вот, почему ты не хотел меня вчера вечером видеть...
Я улыбаюсь тебе, беру твою сумку и мы молча идём вперёд по улице. Ты редко рассказываешь что-либо про школу. Также я заметил, что ты ни с кем там не общаешься. За последний год ты сильно изменился. Ты стал замкнутым, неразговорчивым и часто что-то пишешь в тетрадях. Мне смотреть ты не позволял. Я лишь тихо сидел на полу, прижимаясь к твоим ногам. Что бы там не говорили, мне всё равно какой ты. Я люблю тебя за то, что ты - это ты. Такой, какой ты есть.
Мы проходим мимо твоей любимой кондитерской. Ты вдруг резко останавливаешься, смотришь мне в глаза и просишь зайти туда. Я еле заметно усмехаюсь, первращая это в улыбку. Конечно, мы заходим в кондитерскую. Ты выбираешь свои любимые пирожные и берёшь мне парочку. На моё предложение заплатить за покупку ты отнекиваешься и платишь сам. Выходя из кондитерской, я заметил, что твой взгляд стал мягче, нежнее.
На удивление, мы поворачиваем не к твоему дому, а в сторону моей квартиры с Кё. Я не возражаю и не интересуюсь, почему именно туда. Если ты хочешь - то так и будет.
Нам повезло, что Кё небыло дома. Кажется, он на работе. Не помню.
Ты ставишь пакет с покупками на стол и идёшь на кухню делать чай. Проходит минут двадцать и ты возвращаешься с двумя кружками чая. Кружки, которые ты купил три года назад, поддавшись приливу кавая. Две фарфоровые чашки с милыми поросятами и котятами, нарисованными на них. Ты тогда решил, что лучше будет, если они будут у меня, ибо твоя мама может их разбить. Случайно, конечно. Да.
Я сижу на полу и наблюдаю за твоими действиями. Ты ставишь кружки на стол и достаёшь из пакета пирожные. Потом садишься ко мне на колени и достаёшь из рюкзака тетрадки. Протягиваешь мне. Те самые тетрадки, в которых ты что-то писал и никогда не показывал мне. Я беру их, но продолжаю смотреть на тебя. Ты отворачиваешься, утыкаясь носом мне в шею. Твоё тихое посапывание умиротворяет. Я беру ярко-зелёную тетрадку, на которой нарисована единица, и начинаю читать.
Чем больше я читаю, тем больше удивляюсь. Ты писал про нас. Про твоё отношение ко мне... Что-то вроде дневника, но только про нас. Дочитав, я закрыл тетрадку и положил на стол. Пальчиками приподняв твоё лицо за подбородок, я улыбнулся. Ты улыбнулся в ответ и я увидел, как уходит зима из твоих глаз. Лёд раскололся и я увидел моего Рицку. Маленького, лохматого, милого, но уже без ушек. Но моего...